Нас не нужно жалеть

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Мы пред нашим комбатом, как пред господом богом, чисты.
На живых порыжели от крови и глины шинели,
На могилах у мертвых расцвели голубые цветы.

Расцвели и опали... Проходит четвертая осень.
Наши матери плачут, ровесницы молча грустят.
Мы не знали любви, не изведали счастья ремесел,
Нам досталась на долю нелегкая участь солдат.

У погодков моих ни стихов, ни любви, ни покоя.
Только сила и зависть. А когда мы вернемся с войны.
Все долюбим сполна и напишем, ровесник, такое.
Что отцами-солдатами будут гордится сыны.

Кто вернется - долюбит? Нет! Сердца на это не хватит,
И не надо погибшим, чтоб живые любили за них.
Нет мужчины в семье - нет детей, нет хозяина в хате.
Разве горю такому помогут рыданья живых?

Ну а кто не вернется? Кому долюбить не придется?
Ну, а кто в сорок первом первою пулей сражен?
Зарыдает ровесница, мать на пороге забьется,-
У погодков моих ни стихов, ни покоя, ни жен.

Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели.
Кто в атаку ходил, кто делился последним куском.
Тот поймет эту правду, она к нам в окопы и щели.
Приходила поспорить ворчливым, охрипшим баском.

Пусть живые запомнят, и пусть поколения знают.
Эту взятую с боем суровую правду солдат.
И твои костыли, и смертельная рана сквозная.
И могилы над волгой, где тысячи юных лежат.

Это наша судьба, это с ней мы ругались и пели.
Подымались в атаку и рвали над бугом мосты.
А когда мы вернемся,- а мы возвратимся с победой,
Все, как черти, упрямы, как люди, живучи и злы,-
Пусть нами пива наварят и мяса нажарят к обеду,
Чтоб на ножках дубовых повсюду ломились столы.

Мы поклонимся в ноги родным исстрадавшимся людям.
Матерей расцелуем и подруг, что дождались, любя.
Вот когда мы вернемся и победу штыками добудем.
Все долюбим, ровесник, и работу найдем для себя.

Это наша судьба, это с ней мы ругались и пели.
Подымались в атаку, и рвали над буком мосты.
Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели,
Мы пред нашей россией и в трудное время чисты.